Читать интересную книгу Дневник Эриха Эйке. Часть 1. 1941 - Игорь Кульчицкий

– Об этом не тревожтесь. С комендантом города вопрос будет решен. Что касается сроков – уложитесь в два дня. Максимум – в три. Привлекайте столько людей, сколько потребуется. Пусть работают ночью. В конце концов, пригоните на тяжелые работы евреев. В этом городе, я знаю, их было немало, или – нет?..

– Их достаточно. Теперь уже приступают к организации гетто.

– Вот пусть и работают! Если среди них есть специалисты, библиотекари, бывшие архивные работники – неважно, работали они здесь раньше или нет, пусть займутся сортировкой. С работниками архива состоится отдельный разговор, они нам очень интересны. Ещё раз повторяю – разыщите всех, кто не ушел с большевиками. О результатах докладывайте ежедневно. Первый доклад сегодня, к 20.00 у майора Цолера. Все ясно?

– Так точно, господин штурмбанфюрер!

– Приступайте, – я бросил окурок в разбитый цветочный горшок и повернулся к Отто, – ничего, полковник Тудосе[28] возражать не будет – без нас они бы так и остались за Прутом. Просмотрим документы – и пусть себе забирают.

25 июля 1941 г.

Часть книг и записей из исторической секции утеряна, часть – в ужасном состоянии. Я отдал распоряжение о спасении остатков исторической секции архива и о сортировке материалов, датированных 1791–1830 годами, где упоминается Потемкин. Двух дней на сортировку с учетом разбора завалов, конечно, мало, но я надеюсь, будут какие-то результаты, проливающие свет на предмет нашего поиска. Вопрос с комендантом решен. Ждем 27 июля.

Данные разведки показывают обеспокоенность противника нашими действиями. LIV (54) армейский корпус в последних боях показал свое превосходство над русскими. 17 июля 72-я пехотная дивизия совместно с румынскими подразделениями взяла Кишинев. Атака велась с трех сторон – с севера и юга атаковали румыны, наши войска наступали с запада. 19 июля передовые германские части уже вышли на берег Днестра. Чтобы не дать отступавшему противнику передышки и возможности закрепиться на занятых рубежах, после рекогносцировки и проведенной разведки, решено было атаковать русских одновременно в двух точках побережья, где, по нашим данным, имелись слабые места для обороны. Принципиально оборонительные позиции русских были хороши, но комплектация укрепрайонов была неполной и частично из призывников 1941 года – необстрелянных бойцов. Поэтому, а также исходя из дислокации частей противника, нами были определены точки форсирования и направления ударов.

25 июля утром, форсированием Днестра, мы начали боевые действия на восточном берегу своего участка фронта. В определенной степени нам сопутствовал успех – по одному полку 50-й и 72-й дивизий удалось пересечь реку без существенных потерь, два других полка были вынуждены искать новые точки для переправы из-за сильного огня противника. Новый день покажет, как будут развиваться события.

Ужинали с майором Цолером.

Краузе старается. Началась сортировка книг, к работе привлечены несколько бывших архивных работников.

26 июля 1941 г.

Русские бомбят переправы в районе 72-й пехотной дивизии. Наш 124-й полк переправляется мелкими группами. Сильный огонь. Меняем место форсирования. Большое количество штурмовых лодок вышло из строя. 105-й пехотный полк ведет бой на восточном берегу южнее Погребя в районе противотанкового рва. Утром противник контратаковал, атака отбита, и полк с боем продвинулся к высоте 170 севернее от с. Дороцкое.

Передовые подразделения 124-го пехотного полка заняли укрепленную высоту 181 восточнее Карантин и ведут бой перевернутым фронтом.

В зоне ответственности 50-й пехотной дивизии, южнее Кочиер, реку форсировали передовые части 122-го пехотного полка и 121-й пехотный полк в полном составе. 121-й полк ведет бои на восточном берегу, 122-й продолжает переправу под сильным огнем противника.

122-й пехотный полк на восточном берегу.

124-й полк вошел в Карантин.

Есть первые результаты по архивным документам.

Документы с упоминанием имени Потемкина, не входящие во временные рамки установленных дат, также складываются отдельно.

27 июля 1941 г.

Наши войска с боями уверенно продвигаются вперед.

266-й пехотный полк введен вторым эшелоном для ликвидации узлов сопротивления, обойденных передовыми частями.

Начались работы по наведению переправы в районе дислокации 72-й пехотной дивизии. Работы ведутся под непрерывным огнем противника, поддержанного налетами авиации.

105-й пехотный полк продолжает продвижение вперед и достиг высоты 173 севернее Григориополя, 266-й пехотный полк закрепился на линии Дубоссары – Глинное. В бой введены части 73-й пехотной дивизии.

Части 121-го пехотного полка в районе Кочиер ночью и утром отбивали русские контратаки с юга. Утром атаковали район Кочиер – Роги при поддержке авиации. Контратаки противника в направлении от Коржево на восток отбиты.

Части нашей 50-й пехотной дивизии к вечеру заняли Роги и завязали бои на окраине Дубоссар. Подразделения 72-й и 73-й пехотных дивизий продолжают движение на восток, заняв Дороцкое.

Вечером мы встречаемся с оберлейтенантом Краузе. Есть новые находки.

***

– Знаете, коллега, – Отто отодвинул книгу, – мы уже почти 15 часов разбираем документы, но не продвинулись ни на шаг.

Он откинулся на спинку стула и потер двумя пальцами переносицу.

Генрих закурил и глубоко затянулся. За стеной тарахтел генератор, тускло светила лампа под потолком, небо за окном было усыпано звездами.

– Смотрите, какое небо. Здесь, на юге, небо совсем другое, не такое, как у нас. Глубокое, бездонное… Если долго смотреть на звезды, такое ощущение, что проваливаешься в бездну… Положительно, мне здесь нравится. Когда закончится война, я, пожалуй, осяду в этих краях.

– Если долго всматриваться в бездну – бездна начнет всматриваться в тебя, – усмехнулся Отто. – Вспомните Ницше, друг мой!

– Я не разделяю ваш скепсис, – заметил я, – даже если мы ничего не нашли, это вовсе не означает, что мы не продвинулись ни на шаг. Что мы имеем? Мы вернулись к прежнему предположению – предмет, интересующий нас, мог находиться либо у Браницкой, либо у доктора Санковского. Пожалуй, я бы добавил еще Попова. Давайте рассуждать. Воспоминания очевидцев свидетельствуют, что эти двое – Браницкая и Санковский, были рядом с умирающим. Что же касается третьего – это личный секретарь князя. Если, как предполагается, амулет был при князе в момент его смерти, то это значит, кто-то из них, скорее всего, и стал обладателем предмета.

– Вы забыли про Массота – он проводил вскрытие, – сказал Отто, постукивая пальцами по обложке книги.

– Массота, думаю, можно исключить, – возразил я. – После вскрытия все личные вещи князя наверняка были переданы Браницкой, как родственнице.

И вообще, благодаря поддержке императрицы, большая часть наследства Потемкина перешла к ней.

– Ни в одном из обнаруженных здесь источников этого нет, – отвлекся от звезд Генрих. – В воспоминаниях вообще ничего не говорится о личных вещах. Только о подарках.

– Личные вещи, особенно представляющие ценность для владельца, не выставляются напоказ. Вот, например, нательный крест. Его не носят поверх одежды. Это не украшение, это – личное, символ веры. Амулеты, как правило, также не афишируют, поэтому, скажем, ладанки тоже носили и носят на теле, под одеждой. Вряд ли мы найдем прямое упоминание об амулете Потемкина. Однако известно, что этот предмет у него был. Нам необходимо найти ответ на вопрос – куда он исчез?

Однако вернемся к троим вероятным обладателям амулета. Санковский, Браницкая и Попов. Из всех троих, Браницкая постоянно контактировала с умирающим – гладила его лоб, руки, поправляла подушку. Склонен предположить, что если князь передал амулет, то только ей. Браницкая, в свою очередь, могла оставить этот предмет у себя, но могла и передать его Попову. Санковский подносил икону. Передать что-либо ему незаметно было, скорее всего, невозможно. Доктор Массот, проводивший вскрытие, не мог присвоить себе чужое, тем более вещь человека, которого он уважал и был определенно близок к нему, как к пациенту. Если предмет нашел он – то, вероятно, передал вместе с остальными вещами самому близкому человеку князя – Браницкой. Впрочем, не исключается и Попов, но это маловероятно…